Страйкбольная команда ГЕНШТАБ

Ай, ладно... Ломате языки.
By the old Moulmein Pagoda, lookin' lazy at the sea,
There's a Burma girl a-settin', and I know she thinks o' me;
For the wind is in the palm-trees, and the temple-bells they say:
"Come you back, you British soldier; come you back to Mandalay!"
Come you back to Mandalay,
Where the old Flotilla lay:
Can't you 'ear their paddles chunkin' from Rangoon to Mandalay?
On the road to Mandalay,
Where the flyin'-fishes play,
An' the dawn comes up like thunder outer China 'crost the Bay!

'Er petticoat was yaller an' 'er little cap was green,
An' 'er name was Supi-yaw-lat — jes' the same as Theebaw's Queen,
An' I seed her first a-smokin' of a whackin' white cheroot,
An' a-wastin' Christian kisses on an 'eathen idol's foot:
Bloomin' idol made o'mud —
Wot they called the Great Gawd Budd —
Plucky lot she cared for idols when I kissed 'er where she stud!
On the road to Mandalay . . .

When the mist was on the rice-fields an' the sun was droppin' slow,
She'd git 'er little banjo an' she'd sing "Kulla-lo-lo!"
With 'er arm upon my shoulder an' 'er cheek agin' my cheek
We useter watch the steamers an' the hathis pilin' teak.
Elephints a-pilin' teak
In the sludgy, squdgy creek,
Where the silence 'ung that 'eavy you was 'arf afraid to speak!
On the road to Mandalay . . .

But that's all shove be'ind me — long ago an' fur away,
An' there ain't no 'busses runnin' from the Bank to Mandalay;
An' I'm learnin' 'ere in London what the ten-year soldier tells:
"If you've 'eard the East a-callin', you won't never 'eed naught else."
No! you won't 'eed nothin' else
But them spicy garlic smells,
An' the sunshine an' the palm-trees an' the tinkly temple-bells;
On the road to Mandalay . . .

I am sick o' wastin' leather on these gritty pavin'-stones,
An' the blasted Henglish drizzle wakes the fever in my bones;
Tho' I walks with fifty 'ousemaids outer Chelsea to the Strand,
An' they talks a lot o' lovin', but wot do they understand?
Beefy face an' grubby 'and —
Law! wot do they understand?
I've a neater, sweeter maiden in a cleaner, greener land!
On the road to Mandalay . . .

Ship me somewheres east of Suez, where the best is like the worst,
Where there aren't no Ten Commandments an' a man can raise a thirst;
For the temple-bells are callin', an' it's there that I would be —
By the old Moulmein Pagoda, looking lazy at the sea;
On the road to Mandalay,
Where the old Flotilla lay,
With our sick beneath the awnings when we went to Mandalay!
On the road to Mandalay,
Where the flyin'-fishes play,
An' the dawn comes up like thunder outer China 'crost the Bay!

_________________
Чтобы производить впечатление интеллигентного человека, достаточно убрать из машины бейсбольную биту и положить вместо неё клюшку для гольфа.

Ещё немного личного из армейских времён - это стихотворение моего старшего товарища по университету Юры Енцова:
Марш конкистадоров
(Подражание Киплингу)

Вперед за синий лес,
идти устал — беги,
ведь близок край небес,
пусть сбиты сапоги

и фляга пусть пуста,
но в небе голубом
чуть видная звезда
пьянит сильней, чем ром.

Пусть под кирасой взмок
рубахи ветхий шелк,
гляди смелей, стрелок,
ведь горн еще не смолк.

За тысячью ветров
остался отчий дом,
твой долгий путь суров,
но он в тебе самом.

Прямей держи мушкет,
ведь близок край небес,
ты там найдешь ответ,
зачем теперь ты здесь.

Быть может, рок грозит
прервать твой славный путь,
на небеса вблизи
ты обречен взглянуть,

а, может, горизонт
опять отступит вдаль,
а с ним и цель уйдет,
но к ней пути не жаль.

И сквозь преграды все,
сквозь стрелы дикарей
к заветной полосе
скорей, спеши, скорей!

Тут, конечно, и с Гумилёвым перекличка:
Старый конквистадор

Углубясь в неведомые горы,
Заблудился старый конквистадор,
В дымном небе плавали кондоры,
Нависали снежные громады.

Восемь дней скитался он без пищи,
Конь издох, но под большим уступом
Он нашел уютное жилище,
Чтоб не разлучаться с милым трупом.

Там он жил в тени сухих смоковниц
Песни пел о солнечной Кастилье,
Вспоминал сраженья и любовниц,
Видел то пищали, то мантильи.

Как всегда, был дерзок и спокоен
И не знал ни ужаса, ни злости,
Смерть пришла, и предложил ей воин
Поиграть в изломанные кости.


Я конквистадор в панцире железном,
Я весело преследую звезду,
Я прохожу по пропастям и безднам
И отдыхаю в радостном саду.
............................................
Впрочем, у Юры есть и стихотворение, посвященное Гумилёву:
Какой же вы чудак, мой милый Николя,
вас все еще манят неведомые страны?
Вам хочется над кручей гнать коня?
А мне все это очень, очень странно...

Не лучше ли забыть, мой друг, про этот мир,
он пестр и суетлив и как-то так устроен
нелепо Богом или же людьми.
Мне право страшно за него порою.

Давайте лучше позабудем про других,
лишь вы и я, и ваша Анна,
но в коридоре слышатся шаги,
привычно рано, слишком-слишком рано.

Но время есть немного помечтать,
не повезло вам – родились героем.
Мечтатели - героям не чета,
а вы и то и то, бывает так порою.

Но лучше если что-нибудь одно:
герою – бой. Поэту – звуки.
Вы рвались в бой, а я же мой родной
в любом бою умру от скуки.

Страна воюет – как тут не скучать,
но этот вечер нам развеет скуку,
гремит засов и кажется сейчас
мы посмеемся, дайте ж вашу руку.
1985

_________________
Чтобы производить впечатление интеллигентного человека, достаточно убрать из машины бейсбольную биту и положить вместо неё клюшку для гольфа.

И ещё немного из поэзии Юры Енцова

ВОСПОМИНАНИЕ
Прованс. Французский без прононса
немного исковерканной латыни
и викингов – плечо к плечу –
чуть хрипловатый слог.
Немного мавританского – немного,
и что-то от испанок белокурых,
и – древнерусский. Почему? Не знаю.
А впрочем, может, сходство
и случайно.
Но что закономерно – это то,
что я вверяю знакам звуки,
испорченные временем слова
славянской речи.
Впрочем, было б легче
мне говорить на чьём-нибудь другом,
другом наречии.
Кто мне объяснит желанье это?
Может, счастлив тот,
кто видит несомненное отличье
и разность языков, путей и троп
и рад идти своей родной тропою,
а не метаться, как мечусь,
прислушиваясь к звукам, я.
А звуки эти пропадают в шуме ветра,
когда расходится туман
и утренние сны – с туманом вместе.
И утренние сны туман уносит
куда-то в сумрачный лесной распадок,
и вот для моего доступен взгляда
стал замок графа Пуатье.
Он сам верхом по лугу скачет,
без свиты, сокол на руке.
И, незамеченный никем,
я покидаю влажный бор:
– Как спали, граф?
– О, это вы, я рад увидеть вас,
де Борн.
* * *
Позвольте предложить Вам руку,
а вместе с нею – искренность мою,
её услышите Вы в пульсе стука,
и этот стук я тоже отдаю.
Я отдаю Вам взгляд,
порою страстный,
но часто исчезающий во мгле,
и профиль мой божественно
прекрасный,
и мой анфас – страшнейший на земле.
Я подарю Вам крики компратива
и весь мой небогатый лексикон,
и если я не стану Вам противен,
откроем мы бутылочку «Клико».
Но перед тем пойдём гулять по саду,
он стар и так загадочен и тих:
он будет нам желанною наградой
и отдыхом в пути

СОНАТА ДЛЯ ВОКЗАЛЬНОЙ
ГИТАРЫ
Откуда эта тяга к перемене мест
и что тебя ведёт, несёт по свету?
Вчера ты где-то был, а нынче здесь
и забываешь быстро это «где-то».
Зачем? Зачем же эта перемена мест?
То там, то здесь твои напевы слышим,
быть может, крови бешеная смесь
тебя зовёт, и ты в дорогу вышел.
Что значит тяга к перемене мест?
Наверно, ищешь что-то на планете,
но можешь даже в облака залезть,
ты никого не ошарашишь этим.
Пустая тяга к перемене мест,
она, наверно, очень, очень скоро
тебе наскучит, дико надоест,
и ты навек забудешь зов просторов.
Исчезнет эта тяга к перемене мест.
исчезнет так негаданно-нежданно,
как в белом дыме выцветших небес
пыль от колёс степного каравана.

ИЗ ДАТСКИХ ВРЕМЁН
«О, бедный Гамлет!» – шут сказал,
и на могильный камень
упала мутная слеза.
На чёрный камень под ногами
в звенящих пёстрых башмаках.
Всё это быть могло, а может, было
в давно минувших сумрачных веках —
такая встреча над могилой.
«О, бедный государь, ну как же так
и как же получилось это,
что вы мертвы, а жив дурак?
Скажите мне, я жду ответа».
И как могло случиться лишь тогда,
подобно старому вдруг Гамлет молодой,
печальной тенью став, пришёл и дал
такой ответ: «Моей бедой
и, может быть, твоею, Ёрик, тоже,
мой милый шут, явилось то,
что на шутов мы лишь похожи...
Похож на жабу бог Тритон,
а звёзды в небесах – на светляков,
и мы лишь до тех пор на свете живы,
пока покладисто и терпеливо
проигрываем роли дураков».
Классно ведь пишет?! Разве нет? Разве недостойная поэзия?

_________________
Чтобы производить впечатление интеллигентного человека, достаточно убрать из машины бейсбольную биту и положить вместо неё клюшку для гольфа.

Пишет потрясающе. Воистину, вот так прочтешь и понимаешь, как небогат собственный кругозор, "я знаю лишь, что ничего не знаю".
"Меч" я не сам нашел, его прислал мой отец и попросил сюда перепостить, после того, как я дал ему ссылку на эту тему:)

Продолжим Высоцким.
Есть такой фильм "Бегство мистера Маккинли" с Донатасом Банионисом. Очень хорошее кино, надо сказать. Высоцкий написал к нему целый альбом, но в фильм вошла только одна песня. Вот кое-что отттуда:

* * *

Баллада о маленьком человеке.

Остаётся актуальной во все времена. Охватывает весь цикл жизнедеятельности обычного человека. И заставляет задуматься о своей жизни.

Погода славная,
А это главное.
И мне на ум пришла идейка презабавная,-
Но не о господе
И не о космосе -
Все эти новости уже обрыдли до смерти.

Сказку, миф, фантасмагорию
Пропою вам с хором ли, один ли,-
Слушайте забавную историю
Некоего мистера Мак-Кинли -

Не супермена, не ковбоя, не хавбека,
А просто маленького, просто человека.

Кто он такой - герой ли, сукин сын ли -
Наш симпатичный господин Мак-Кинли,-
Валяйте выводы, составьте мнение
В конце рассказа в меру разумения.

Ну что, договорились? Если так -
Привет! Буэнос диас! Гутен таг!

Ночуешь в спаленках
В обоях аленьких
И телевиденье глядишь для самых маленьких.
С утра полчасика
Займет гимнастика -
Прыжки, гримасы, отжимание от пластика.

И трясешься ты в автобусе,
На педали жмешь, гремя костями,-
Сколько вас на нашем тесном глобусе
Весело работает локтями!
Как наркоманы - кокаин, и как больные,
В заторах нюхаешь ты газы выхлопные.

Но строен ты - от суеты худеют,
Бодреют духом, телом здоровеют.
Через собратьев ты переступаешь,
Но успеваешь, все же успеваешь

Знакомым огрызнуться на ходу:
"Салют! День добрый! Хау ду ю ду!"

Для созидания
В коробке здания
Ты заползаешь, как в загоны на заклание.
В поту и рвении,
В самозабвении
Ты создаешь, творишь и рушишь в озарении.

Люди, власти не имущие!
Кто-то вас со злого перепою,
Маленькие, но и всемогущие,-
Окрестил безликою толпою.

Будь вы на поле, у станка, в конторе, в классе,-
Но вы причислены к какой-то серой массе.

И в перерыв - в час подлинной свободы -
Вы наскоро жуёте бутерброды.
Что ж, эти сэндвичи - предметы сбыта.
Итак, приятного вам аппетита!

Нелегкий век стоит перед тобой,
И все же - гутен морген, дорогой!

Дела семейные,
Платки нашейные,
И пояса, и чудеса галантерейные,-
Цена кусается,
Жена ласкается,-
Махнуть рукою - да рука не подымается.

Цену вежливо и тоненько
Пропищит волшебник-трикотажник,-
Ты с невозмутимостью покойника
Наизнанку вывернешь бумажник.

Все ваши будни, да и праздники - морозны,
И вы с женою, как на кладбище, серьезны.

С холодных стен - с огромного плаката
На вас глядят веселые ребята,
И улыбаются во всех витринах
Отцы семейств в штанах и лимузинах.

Откормленные люди на щитах
Приветствуют по-братски: "Гутен таг!"

Откуда денежка?
Куда ты денешься?
Тебе полвека, друг, а ты еще надеешься?
Не жди от ближнего -
Моли всевышнего,-
Уж он всегда тебе пошлет ребенка лишнего!

Трое, четверо и шестеро...
Вы, конечно, любите сыночков!
Мировое детское нашествие
Бестий, сорванцов и ангелочков!

Ты улыбаешься обложкам и нарядам,
Но твердо веришь: удивительное рядом.

Не верь, старик, что мы за всё в ответе,
Что где-то дети гибнут - те, не эти:
Чуть-чуть задуматься - хоть вниз с обрыва,-
А жить-то надо, надо жить красиво!

Передохни, расслабься - перекур!
Гуд дэй, дружище! Пламенный бонжур!

Ах, люди странные,
Пустокарманные,
Вы, постоянные клиенты ресторанные,-
Мошны бездонные,
Стомиллионные -
Вы наполняете, вы, толпы стадионные!

И ничто без вас не крутится -
Армии, правители и судьи,
Но у сильных в горле, словно устрица,
Вы скользите, маленькие люди!

И так о маленьком пекутся человеке,
Что забывают лишний ноль вписать на чеке.

Ваш кандидат - а в прошлом он лабазник -
Вам иногда устраивает праздник.
И не безлики вы, и вы - не тени,
Коль надо в урны бросить бюллетени!

А "маленький" - хорошее словцо,-
Кто скажет так - ты плюнь ему в лицо,-
Пусть это слово будет не в ходу!
Привет, Мак-Кинли! Хау ду ю ду!


И песня, вошедшая в фильм:

Вот твой билет, вот твой вагон.
Все в лучшем виде одному тебе дано:
В цветном раю увидеть сон -
Трехвековое непрерывное кино.
Все позади, уже сняты
Все отпечатки, контрабанды не берем.
Как херувим стерилен ты,
А класс второй - не высший класс, зато с бельем.

Вот и сбывается все, что пророчится.
Уходит поезд в небеса - счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно уснуть.

Земной перрон. Не унывай
И не кричи. Для наших воплей он оглох.
Один из нас уехал в рай,
Он встретит бога - ведь есть, наверно, бог.
Ты передай ему привет,
А позабудешь - ничего, переживем.
Осталось нам немного лет,
Мы пошустрим и, как положено, умрем.

Вот и сбывается все, что пророчится.
Уходит поезд в небеса - счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно уснуть.

Уйдут, как мы - в ничто без сна -
И сыновья, и внуки внуков в трех веках.
Не дай господь, чтобы война,
А то мы правнуков оставим в дураках.
Разбудит нас какой-то тип
И пустит в мир, где в прошлом войны, боль и рак.
Где побежден гонконгский грипп.
На всем готовеньком ты счастлив ли? Дурак...

Вот и сбывается все, что пророчится.
Уходит поезд в небеса - счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно уснуть.

Итак, прощай. Звенит звонок.
Счастливый путь! Храни тебя от всяких бед!
А если там и вправду бог -
Ты все же вспомни, передай ему привет.

* * *

Ну, я сам, в общем-то, в поэзии не очень ориентируюсь, я больше по песням как-то, тексты и переводы собираю, кое-что оседает у меня в жж: http://vetter87.livejournal.com/tag/тексты%20песен

Хотя, я подозреваю, это уже отдельную тему с песнями надо заводить:)

Вот, к примеру. Опять Киплинг!:)))

A Smuggler's Song

If you wake at midnight, and hear a horse's feet,
Don't go drawing back the blind, or looking in the street.
Them that ask no questions isn't told a lie.
Watch the wall, my darling, while the Gentlemen go by!
Five and twenty ponies,
Trotting through the dark --
Brandy for the Parson,
'Baccy for the Clerk;
Laces for a lady, letters for a spy,
And watch the wall, my darling, while the Gentlemen go by!

Running round the woodlump if you chance to find
Little barrels, roped and tarred, all full of brandy-wine,
Don't you shout to come and look, nor use 'em for your play.
Put the brishwood back again -- and they'll be gone next day!

If you see the stable-door setting open wide;
If you see a tired horse lying down inside;
If your mother mends a coat cut about and tore;
If the lining's wet and warm -- don't you ask no more!

If you meet King George's men, dressed in blue and red,
You be carefull what you say, and mindful what is said.
If they call you "pretty maid," and chuck you 'neath the chin,
Don't you tell where no one is, nor yet where no one's been!

Knocks and footsteps round the house -- whistles after dark --
You've no call for running out till the house-dogs bark.
Trusty's here, and Pincher's here, and see how dumb they lie --
They don't fret to follow when the Gentlemen go by!

If you do as you've been told, 'likely there's a chance,
You'll be given a dainty doll, all the way from France,
With a cap of Valenciennes, and a velvet hood --
A present from the Gentlemen, along o' being good!
Five and twenty ponies,
Trotting through the dark --
Brandy for the Parson,
'Baccy for the Clerk;
Them that asks no questions isn't told a lie --
Watch the wall, my darling, while the Gentlemen go by!

Двадцать пять лошадок (песня контрабандиста)

Музыка А.Колмыкова, И.Лунькова,
Стихи Р.Киплинга
C G
Коль проснёшься рано, копыт услышишь стук -
C
Не дёргай занавесочку и не гляди вокруг.
C7 F
Кто не любит спрашивать - тому и не солгут.
C G C
Ты, детка, спи, покуда джентльмены не пройдут.

Припев: Двадцать пять лошадок рысью через мрак -
C
Водка для священника, для писца табак,
C7 F
Письма для шпиона, шёлк для леди тут...
C G C
Ты, детка, спи, покуда джентльмены не пройдут.

Стук и шорох под окном в поздние часы
Не должны тебя пугать, коль не лают псы.
Старый дог и пинчер сидят и молча ждут -
И не дохнут, покуда джентльмены не пройдут.

Припев.

Если красных с голубым увидишь ты солдат, -
Прикуси свой язычок - они пусть говорят.
Если душкой назовут тебя вдруг невзначай -
Ты где кто был, где кто сейчас - смотри, не разболтай!

Припев.

Если в дровяной сарай заглянешь ты тайком,
Бочоночки смолёные увидишь с коньяком -
Звать не надо никого, не затевай игру,
Прикрой их досками опять - их уберут к утру.

Припев.

Если будешь паинькой - то получишь ты
Куколку французскую дивной красоты,
Кружевное платье, из бархата наряд -
Всё это джентльмены по девочкам дарят.

Припев.

* * *

Наутилус (1984) - Баркас (Это не беда)

(это совсем не Наутилус Помпилиус, это другой Наутилус)))

A F#m Hm E7
Рано утром тих океан,
Hm E7 A
Лежит на нем слепой туман.
F#m Hm E7
Якорь поднял наш капитан,
Hm E7 A
Отлично знавший океан.

На баркасе лихой народ,
Все мы готовы плыть вперед,
Но случайно на этот раз
Был продырявлен наш баркас.

D E7
Это не беда, да-да-да-да,
A F#m
Что кругом вода, да-да-да-да,
Hm E7
Это ерунда, да-да-да-да,
A A7
Здесь вода всегда.

Не пугает нас на этот раз
То, что продырявлен наш баркас,
Потому что на борту у нас
Правильный компас.

Нет сомненья, кончен наш путь,
Мы стали медленно тонуть,
Но был весел наш капитан,
Он знал прекрасно океан.

Это не беда, да-да-да-да,
Что кругом вода, да-да-да-да,
Это ерунда, да-да-да-да,
Здесь вода всегда.

Не пугает нас на этот раз
То, что продырявлен наш баркас,
Потому что на борту у нас
Правильный компас.

Сомневались только мы в одном,
На баркасе был в бутылках ром.
Если мы утонем, кто потом
Выпьет этот ром

Не достался рыбам крепкий хмель,
Оказалась вдруг под нами мель,
По колено океан теперь -
Никаких потерь.

Но это не беда, да-да-да-да,
Что кругом вода, да-да-да-да,
Это ерунда, да-да-да-да,
Здесь вода всегда.

Не пугает нас на этот раз
То, что продырявлен наш баркас,
Потому что на борту у нас
Правильный компас.

* * *

Пиратская лирическая

В ночь перед бурею на мачтах горят святого Эльма свечки,
Отогревают наши души за все прошедшие года.
Когда воротимся мы в Портленд, мы будем кротки, как овечки.
Да только в Портленд воротиться нам не придется никогда.

Что ж, если в Портленд нет возврата, пускай несет нас черный парус,
пусть будет крепок ром ямайский, все остальное -- ерунда.
Когда воротимся мы в Портленд, ей-богу, я во всем покаюсь.
Да только в Портленд воротиться нам не придется никогда.

Что ж, если в Портленд нет возврата, пускай купец помрет со страху.
Ни Бог, ни дьявол не помогут ему спасти свои суда.
Когда воротимся мы в Портленд, клянусь -- я сам взбегу на плаху.
Да только в Портленд воротиться нам не придется никогда.

Что ж, если в Портленд нет возврата, поделим золото, как братья,
поскольку денежки чужие не достаются без труда.
Когда воротимся мы в Портленд, нас примет родина в объятья.
Да только в Портленд воротиться не дай нам, Боже, никогда.

1979

* * *

И, наконец, песня, которая поется на ролевках чуть ли не у каждого костра:

Йовин - Корсары

http://www.youtube.com/watch?v=0L16fqOsEdY

Рука ласкает шпаги разукрашенный эфес,
Никто не знает, где гоняет нас проклятый бес.
Корабль старый верен капитану, словно пес.
Да, мы корсары! Наливай, чтоб весело жилось.
За пистолеты! С Богом, помолясь — за тесаки!
Ты чуешь — где-то ждут нас золотые сундуки!
Небесной кары нам не избежать, но это блажь!
Идут корсары, идут корсары, на абордаж.
Стакан согреет, пьем еще не самый крайний раз.
Висеть на рее каждому назначено из нас.
Смеется в кружке Роджера приятельский оскал.
Готовьте пушки! Эй, кого еще Господь послал?
За пистолеты! Жребий нам достался непростой.
Душа согрета чаяньем добычи золотой.
В каком кошмаре видится вам черный парус наш?
Идут корсары, идут корсары на абордаж.

И пусть на суше ждет петля, что даже не смешно,
А наши души дьяволу запроданы давно,
Плевать на это! ветер наполняет паруса!
За пистолеты! К дьяволу, на кой нам небеса?!
За пистолеты! Мир запомнит наши имена!
Конец куплета вдаль уносит пенная волна.
Прибавим жару, пусть повеселится экипаж!
Идут корсары, идут корсары на абордаж,
На абордаж, на абордаж!

* * *

И опять Гумилев, наверное, самое любимое у него, первую половину наизусть знаю:)

Капитаны

Существует в виде романса. Только что нашел. Проникся.
http://www.youtube.com/watch?v=nwN9Nh63rD0

I

На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей.

Быстрокрылых ведут капитаны,
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель,

Чья не пылью затерянных хартий,
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь.

И, взойдя на трепещущий мостик,
Вспоминает покинутый порт,
Отряхая ударами трости
Клочья пены с высоких ботфорт.

Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так, что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет.

Пусть безумствует море и хлещет,
Гребни волн поднялись в небеса, -
Ни один пред грозой не трепещет,
Ни один не свернет паруса.

Разве трусам даны эти руки,
Этот острый, уверенный взгляд,
Что умеет на вражьи фелуки
Неожиданно бросить фрегат.

Меткой пулей, острогой железной
Настигать исполинских китов
И приметить в ночи многозвездной
Охранительный свет маяков?


II

Вы все, паладины Зеленого Храма,
Над пасмурным морем следившие румб,
Гонзальво и Кук, Лаперуз и де Гама,
Мечтатель и царь, генуэзец Колумб!

Ганнон Карфагенянин, князь Сенегамбий,
Синдбад-Мореход и могучий Улисс,
0 ваших победах гремят в дифирамбе
Седые валы, набегая на мыс!

А вы, королевские псы, флибустьеры,
Хранившие золото в темном порту,
Скитальцы арабы, искатели веры
И первые люди на первом плоту!

И все, кто дерзает, кто хочет, кто ищет,
Кому опостылели страны отцов,
Кто дерзко хохочет, насмешливо свищет,
Внимая заветам седых мудрецов!

Как странно, как сладко входить в ваши грезы,
Заветные ваши шептать имена,
И вдруг догадаться, какие наркозы
Когда-то рождала для вас глубина!

И кажется - в мире, как прежде, есть страны,
Куда не ступала людская нога,
Где в солнечных рощах живут великаны
И светят в прозрачной воде жемчуга.

С деревьев стекают душистые смолы,
Узорные листья лепечут: "Скорей,
Здесь реют червонного золота пчелы,
Здесь розы краснее, чем пурпур царей!"

И карлики с птицами спорят за гнезда,
И нежен у девушек профиль лица...
Как будто не все пересчитаны звезды,
Как будто наш мир не открыт до конца!


III

Только глянет сквозь утесы
Королевский старый форт,
Как веселые матросы
Поспешат в знакомый порт.

Там, хватив в таверне сидру,
Речь ведет болтливый дед,
Что сразить морскую гидру
Может черный арбалет.

Темнокожие мулатки
И гадают, и поют,
И несется запах сладкий
От готовящихся блюд.

А в заплеванных тавернах
От заката до утра
Мечут ряд колод неверных
Завитые шулера.

Хорошо по докам порта
И слоняться, и лежать,
И с солдатами из форта
Ночью драки затевать.

Иль у знатных иностранок
Дерзко выклянчить два су,
Продавать им обезьянок
С медным обручем в носу.

А потом бледнеть от злости
Амулет зажать в пылу,
Вы проигрывая в кости
На затоптанном полу.

Но смолкает зов дурмана,
Пьяных слов бессвязный лет,
Только рупор капитана
Их к отплытью призовет.


IV

Но в мире есть иные области,
Луной мучительной томимы.
Для высшей силы, высшей доблести
Они навек недостижимы.

Там волны с блесками и всплесками
Непрекращаемого танца,
И там летит скачками резкими
Корабль Летучего Голландца.

Ни риф, ни мель ему не встретятся,
Но, знак печали и несчастий,
Огни святого Эльма светятся,
Усеяв борт его и снасти.

Сам капитан, скользя над бездною,
За шляпу держится рукою,
Окровавленной, но железною,
В штурвал вцепляется - другою.

Как смерть, бледны его товарищи,
У всех одна и та же дума.
Так смотрят трупы на пожарище,
Невыразимо и угрюмо.

И если в час прозрачный, утренний
Пловцы в морях его встречали,
Их вечно мучил голос внутренний
Слепым предвестием печали.

Ватаге буйной и воинственной
Так много сложено историй,
Но всех страшней и всех таинственней
Для смелых пенителей моря -

О том, что где-то есть окраина -
Туда, за тропик Козерога! -
Где капитана с ликом Каина
Легла ужасная дорога.

* * *
PS По-моему, мы тут уже на небольшой литературно-музыкальный вечер накидали материала

А мы сейчас чуток паузу возьмём. Дадим возможность и другим "культур-мультур" изобразить. А коли когда таковых не найдётся, продолжим куртуазно.
Зы: "Меч" отец, говоришь, прислал? Хм. Интересно. Мне его в детстве (точнее в подростковом возрасте) тоже папа первый раз подсунул. Чтобы я про себя твердил периодически: "Себя преодолеть..." Книжка такая у Юрия Власова была. А я тяжёлой атлетикой занимался.

_________________
Чтобы производить впечатление интеллигентного человека, достаточно убрать из машины бейсбольную биту и положить вместо неё клюшку для гольфа.

Чем значительнее себя чувствует артист, тем длиннее его пауза.
Вот и с Нотариусом мы сегодня увиделись, пора продолжать, значит)

Бертольд Брехт - "Хороший, но для кого?"

Подойди. Говорят,
Ты хороший человек.
Ты неподкупен. Впрочем,
Молния, ударившая в дом, -
Тоже.

Ты не отступаешься
От того, что когда-то сказал.
Но что ты сказал?

Ты честен: что думаешь, то и говоришь.
Но что ты думаешь?

Ты храбр.
Но в борьбе против кого?

Ты умен.
Но кому служит твой ум?

Ты не заботишься о своей выгоде.
А о чьей?

Ты хороший друг.
Но хороших ли людей?

Слушай же, мы знаем:
Ты наш враг. Поэтому
Мы тебя поставим к стенке.

Но, учитывая твои заслуги и твои достоинства,
Мы поставим тебя к хорошей стенке
И расстреляем тебя из хороших винтовок хорошими пулями,
А потом закопаем
Хорошей лопатой в хорошей земле.

Перевод Б. Слуцкого

Открыл для себя Тима Скоренко.
http://www.timskorenko.ru/
Занятно то, что человек пишет, помимо прочего, стихи и песни по мотивам книг, фильмов и даже компьютерных игр. Для узнавания требуется некоторая эрудиция)

Приведу несколько образчиков творчества:

Иудея

Засыпает полуночный город,
Засыпают дворцы и дома,
Засыпают песчаные горы,
Засыпает и храм, и тюрьма.

Отдыхают во тьме колесницы,
Отдыхает колосс золотой…
Этой ночью младенец родится
Под какой-то безвестной звездой.

Если ночь будет дикой и бурной,
Будут молнии рвать облака,
Лик Господень ощерится хмуро,
И жестока Господня рука.

Если грозы ударят набатом,
Небо станет земле палачом,
Он, конечно, родится, родится Пилатом
И возьмёт Иудею с мечом.

Если ночь будет мрачной и тёмной,
Если город окутает мгла,
Будут виться и биться муссоны,
Коим несть, как обычно, числа,

И земля затрясётся от блуда,
И пойдёт красота по рукам,
Он, конечно, родится, родится Иудой
И продаст Иудею врагам.

Если ночь будет чистой и светлой,
Засияет над миром Луна,
Пролетит золотая комета
Завершится чума и война.

Будет небо божественно синим,
Как высокий прозрачный порфир, —
Он, конечно, родится, родится Мессией
Иудеей накрыв этот мир.

Засыпает полуночный город,
Засыпают дворцы и дома,
Засыпают песчаные горы,
Засыпает и храм, и тюрьма.

Отдыхают во тьме колесницы,
Отдыхает колосс золотой…
Этой ночью младенец родится
Под какой-то безвестной звездой...

Геймплей

За волнорезами морей, за перехлёстом лесов,
Глядит за край дискообразной земли
Безмолвный инок-пилигрим, не замечая часов,
Что прожурчали, протянулись, прошли.
Он видит дивных механизмов переплётный строй
И удивительных воздушных китов,
И правый глаз его горит пурпурно-красной искрой,
А левый чёрен и к сюрпризам готов.

И даже если к новой власти вдруг придёт Пиночет,
Маразматический убогий старик,
Не удивится пилигрим, держа ладонь на мече
И диким гневом полыхая внутри.
Он отвернётся от системы заблуждений и вер,
Пошлёт к праотцам жестяных королей,
И улыбнётся Гордон Фримен, зарядив револьвер,
Поскольку станет интересен геймплэй.

Ну так давай же, играй, здоровье в юнитах — сотня,
Четыре вида шотганов и два десятка ИЗДЕЛИЕ,
Тебя дождётся твой рай, в котором много свободней,
Чем в настоящем раю, похожем больше на ад.
За поворотом любым, за витражом коридорным,
За баррикадой в метро и в подземельной трубе
Таится подлый мутант, его поганая морда
В огнях фасетчатых глаз так ненавистна тебе.

Процесс идёт уже давно, насыщен мир чёрти чем,
Но, слава Богу, появился герой,
Который встанет на защиту без вопроса «зачем?»,
Который будет заниматься игрой.
В него стреляют из базук, в него ракеты летят,
Его лайфлевел просто так не собьёшь,
Он продолжает путь пешком, стволы шотганов крутя,
Бросая монстров в бронебойную дрожь.

Для завершения войны, где в поле воин один,
Необходимо применить все средства,
И выезжает плазмомёт из широченной груди,
И разливается вокруг синева.
Законы физики — фигня, наш Гордон рвёт на куски
Тех, кто быстрее и намного сильней,
И пышет пар из микросхем, ему вживлённых в виски,
Когда он режет и кромсает свиней.

Так не жалей арсенал, костюм заряжен по полной,
Мочи в сортирах врагов и грозно бей зеркала;
Когда наступит финал, накатят мирные волны
Тебя избавив в момент от электрических лат,
Ты станешь суперзвездой, расставив крепкие руки,
В свои объятья приняв прекраснокудрую Эль,
И усмехнётся твой друг, хороший парень Дюк Нюкем,
Обняв толпу стриптизёрш под звон мелодии «Belle».

И возвратится пилигрим к своим обычным делам,
На самый край давно известных миров,
И, созерцая мироздание под шёпот весла,
Он позабудет, что когда-то лил кровь.
Он будет медленно сгибаться под нашествием лет,
Переберётся на пасьянс и пинбол,
И сочетание из клавиш «Ctrl», «Alt» и «Delete»
Однажды мирно его спустят под пол.

Но кто-то новый перехватит из стареющих рук
Обледеневший лучевой пистолет,
Злорадно хмурясь, инстальнёт очередную игру,
Начав постапокалиптический бред.
И если даже на планете воцарится Пол Пот,
И улыбнётся краснокхмерским полкам,
Очередной товарищ Фримен портупею возьмёт
И превратится в одиночку-стрелка.

На свежий левел спеши, где очумелый волшебник
Творит из странных пробирок инопланетную мразь,
И, пулемёт наводя на беспощадного шефа,
Ты улыбайся себе, давая выстрел на «раз».
Ты говоришь сам с собой на чумовом диалекте,
Неприменимом в беседах между простыми людьми,
Когда десятый шедевр от фирмы «N-Interactive»
Тебе подарит возможность опять спасти этот мир:
Ну так спасай этот мир!

<Великолепная песня, имхо>

Картограф

Вот домик на сваях, и берег пуст, и даже за сотню миль,
Помимо сварливых степных волков, не встретишь живой души,
Но всякий моряк ощущает грусть, когда рассекает киль
Волнистую пену от берегов к солёной морской глуши.

На картах царапая новый курс, не думает капитан,
Как старый картограф с пером в руке рисует маршрутный лист,
Как дивных познаний тяжёлый груз сгибает иссохший стан,
Как жилка пульсирует на виске и шея клонится вниз.

Я знаю, что там, где жестокие огры
Когда-то владели несметностью недр,
Теперь поселился безумный картограф,
Забывший про цену звенящих монет.
Он чертит на картах волшебные страны,
В которые вряд ли когда попадёт,
Драконьи поляны, прекрасные храмы,
Моря, океаны и реки, как шрамы,
Божественный круговорот...

По берегу тихо пройдёт герой, по шатким ступеням — вверх,
Посмотрит на серый небесный свод и громко в дверь постучит:
«Пришёл покупатель, старик, открой, явился один из тех,
Кто новую карту твою возьмёт, с ней будет неразлучим».

Но тяжких шагов не слыхать, поди, картограф ушёл во тьму,
По звёздам себе отмеряя путь, без всяких ненужных карт.
Цветок разорвался в больной груди, спасая его от мук,
Немного осталось, всего чуть-чуть, а мимо текут века.

Я знаю, моряк постоит и закурит
Старинную трубку, пахучий табак,
А где-то на море поднимется буря,
И даже на берег опустится мрак.
Волнистая линия мелкого беса
По крыше крыльца оглушительно бьёт;
Моряк не боится дождя ни бельмеса,
Он смотрит на небо и честит Зевеса,
И в этот момент отворяется вход.

Моряк обернётся, шагнёт вперёд и тут же шагнёт назад:
Прелестная девушка ждёт в дверях, впуская земную пыль,
И он, никогда не ходивший вброд, утонет в её глазах
И скажет: «Я был в пятиста морях, но, кажется, я приплыл...»

Ударит в лицо заливной борей и резкий прибоя шум.
«Зачем ты, — спросит она моряка, — явился в мои края?
Наверное, снова за картой морей, что ж, заходи, прошу:
Ведь деда не стало уж месяц как, отныне картограф — я».

Я знаю, прелестная леди-картограф,
Профессия ваша отчасти скучна,
На карте становятся плоскими горы,
На карте не видно, что скоро весна,
На карте мертвы путеводные глади,
На карте равны Брахмапутра и Рим,
Пусть многие карты висят у кровати,
Печально без дела висят у кровати,
Зато по истёртой рисованной карте
Дорогу сумеет найти пилигрим,
Дорогу усталый найдёт пилигрим...